Политической реальностью XX в. явился сталинский режим, который вошел в историю как одна из самых жестоких диктатур. Одной из опор режима, обусловивших устойчивость системы, стала партийно-государственная идеология. Если в середине – второй половине 1930-х гг. пропагандистская шумиха сопровождала московские показательные политические суды и поиск «врагов народа» на местах, то идеологические кампании первых послевоенных лет имели принципиально иное назначение. Пережив суровую войну, сталинский режим вышел из нее окрепшим, утвердившим свои позиции на мировой арене. Но одновременно власти пришлось столкнуться с новыми настроениями в обществе, проявившимися ожиданиями перемен. Ответом власти стало постепенное «закручивание гаек», ужесточение режима, пришедшее на смену временной либерализации системы военных лет.

Миллионы советских людей в годы войны судьба забросила за пределы родины. Среди них были солдаты и офицеры, освобождавшие народы Евро­пы, военнопленные, угнанные на работу в Германию. Они видели, в каких условиях жили горожане и крестьяне европейских стран, какие у них были дома, как налажен их быт и т. д. И сравнение не всегда оказывалось в пользу советской системы. Многие надеялись, что после войны жизнь в Советском Союзе станет разумнее и гуманнее. Некоторые даже полагали, что следует вернуть землю крестьянам, желающим вести индивидуальное хозяйство, возвратиться к прерванному нэпу. Все это не могло не беспокоить власть.

Не случайно идеологическое наступление на инакомыслие началось с борьбы с «безыдейностью» и «низкопоклонством» перед Западом. В по­становлении оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. в «безыдейных» публикациях обвиняли редакции журналов «Звезда» и «Ленинград», а персонально – писателя Михаила Михайловича Зощенко и поэтессу Анну Андреевну Ахматову. Согласно постановлению ЦК ВКП(б) сокращались ассигнования библиотекам на приобретение иностранной литературы и запрещалось выписывать ее индивидуально. В постановлении ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1948 г. об опере «Великая дружба» Вано Ильича Мурадели указывалось, что «среди части советских композиторов еще не изжиты пережитки буржуазной идеологии, питаемые влиянием современной упадочной западноевропейской и американской музыки». Дело доходило до курьезов (но типичных). Так, автора книги «Теория пластичности» Вадима Васильевича Соколовского обвинили в том, что «суммарное изложение каждой главы дано на английском языке и даже оглавление книги переведено на английский язык». Но эта, казалось бы, нелепая с точки зрения здравого смысла кампания знаменовала начало гонений на ученых. Так был введен запрет на изучение генетики, этой «буржуазной лженауки». «Буржуазной лженаукой» объявили и кибернетику.

Кампания борьбы с «низкопоклонством» переросла в борьбу с «безрод­ными космополитами». Таковыми объявили многих ученых, литераторов, преподавателей вузов и других представителей творческой интеллигенции. Все они лишались работы и возможности печататься. В «Кратком фило­софском словаре» того времени космополитизм определялся как «реак­ционная буржуазная идеология, проповедующая безразличное отношение к интересам своей родины».

В 1948 году, в "Комсомольской правде" опубликовано обращение советского гражданина Сажина, взволнованного положением дел в советском изобразительном искусстве. После этой статьи все ждали "общественного мнения" реакции на верхах и "сворачивания голов": «Некоторая часть наших художников упрощенно поняла суть партийных решений (по проблемам искусства) и не нашла правильного пути. Многие еще до сих пор видят идейность только в сюжете, но никак не в самой живописи. Они забывают об эмоциональности цвета, ритмов и формы в живописи, о той необыкновенной силе, которая делает сюжет волнующим, убедительным. Путь же, на который стали многие художники, — путь натурализма ведет к вырождению искусства»...

Но власть не ограничивалась борьбой с инакомыслящими, по-прежнему широко применялись репрессии против «врагов народа». Сначала к ним причислили «сотрудничавших с фашистами» и «социально опасных» лиц. Затем к ним, помимо власовцев, полицаев и представителей других антисо­ветских национальных воинских соединений, были отнесены участники и пособники антисоветских движений на Западной Украине и в Прибалтике (последние небольшие группы повстанцев НКВД ликвидировало там только в начале 1950-х гг.), белоэмигранты, оказавшиеся в зонах пребывания советских войск. В 1949 г. прошла кампания «вторичных» репрессий: вновь отправляли в тюрьмы и ссылку тех, кто когда-то отсидел свой срок по политическим статьям.

Наибольшую известность из политических дел конца 1940 – начала 1950-х годов получили «ленинградское» (репрессированы руководители ленинградской партийной организации и член политбюро ЦК ВКП(б) Николай Алексеевич Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) Алексей Александрович Кузнецов, председатель Совета Министров РСФСР Михаил Иванович Родионов), «эстонское» (репрессированы руководители Эстонии), «мингрельское» (руководители Грузии), «Еврейского антифашистского комитета», «дело врачей» («врачи-убийцы» обвинялись в сознательно неправильном лечении руководителей партии и в связях со «шпионской» международной еврейской организацией).